Рыбинское водохранилище (море, рыбинка): последний первый лед

Конечно, вторая декада декабря для Рыбинского моря — это уже ‘первый лед второй свежести’, но сильного ухудшения в клеве пока что нет. Ну да по порядку. Приехал я в Бор-Дорки. Поезд ‘Москва-Рыбинск’ сейчас прибывает в Шестихино не в полшестого, как обычно, а в полдевятого, поэтому со всем обустройством — рыбаков много — и постой нашел далеко не с первого раза: на льду я был часов в двенадцать.

Картина знакомая до пронзительности. Народу мало, но вот эти две кучки на горизонте и еще вот ближняя слева явно потягивают окунька. Но я-то не тороплюсь. Надо сначала живца наловить. Первые лунки на мели — пусто. А ведь весной здесь от ерша деваться было некуда!

Дохожу до русла Мологи, сверлюсь на бровке — та же картина. Все лунки молчат. На русловой бровке — поле жерлиц, в одном из жерличников я опознаю человека по имени Миша, с которым весной вместе в этом районе драли плотву. Подхожу ближе — точно, он. Разговорились, удивляюсь насчет ерша. ‘Да чего ж тут такого удивительного! — говорит Миша. — Я тут летом ловил, так ерша плавало дохлого — море. Мы сначала думали, потрава или что-то такое. Но на Иваньковском тоже такая же ерунда. Это у них какой-то мор, эпидемия. Так что ты живца не ищи, нет тут его’.
Ситуация затруднительная, но Миша с напарником, спасибо им, поделились своим привозным ершом. Бреду к самой ближней окуневой кучке, надеясь поймать еще окуньков и нарезать на поставухи, но тщетно. Тут, действительно, что-то клевало с утра, но сейчас — увы.

Вечереет, около бурана собралось человек семь местных рыбаков, приехавших с тех куч, что сидели на горизонте.

Их речи не утешительны: ‘Ну да, поклевывает, но больше трех штук с одной лунки никто не ловил. И по десятку хвостов на нос за день…’ Ставлю на резаного ерша поставухи, и на этом первый день закончился.

Утро. Похоже, началось обещанное ‘Фобосом’ потепление. Вышел я пораньше, еще ночью, чтобы половить ‘на стукалку’. Налим это время — перед рассветом — любит. Впрочем, видно, все бесполезно. Все поставухи пустые, несмотря на то, что стояли в самом правильном месте — на выходе с Мологи. Даже если не повезло, и поставил мимо ‘тропки’, хоть один-то должен был зацепиться! Но, похоже, налим действительно не клюет: Миша-жерличник вчера говорил, что вот две недели назад налим брал на любое мясо, причем, не только ночью, но и днем. А вчера у них и щуки ни одной не было за день, и налима тоже.

Светает, иду чуть дальше, туда, где вчера сидела окуневая куча, по дороге вижу других ребят, которые тоже проверяют жерлицы. С двенадцати штук у них один налим. М-да.

Ладно, иду на ближние лунки, где вчера потягивали с утра окуня. Там еще никого нет. Рассверливаю пяток вчерашних дырок и в первой же лунке на третьей, примерно, проводке кивок мягко, но непреклонно останавливается сантиметрах в 20 ото дна. Сердце даже не прыгает, но совершает полный маршрут внутри организма. Вот ради таких моментов и стоит жить на белом свете! Несколько взмахов руками, и трехсотграммовый окунь возмущенно подпрыгивает на черном, едва прикрытом снегом рыбинском льду.

Больше в этой лунке поклевок нет, но быстро пробежав по соседним, вынимаю еще двух — точно также, по окуню из лунки.
Что ж, это не случайный окунь. Стая здесь есть — пусть и очень невысокой концентрации, но ловить можно.

Уже совсем рассвело, и мое одиночество нарушено: два бурана и ‘каракат’. Ну я не против, места, по-любому, всегда хватит всем. Окунь — не плотва, если стая есть, то брать будет на достаточно большой по размерам территории, только сверли свежие лунки, окунь их любит.
Мужики расселись, ловим. У меня — мормышка, у них — блесны. Больше двух из лунки у меня не получается, но зато я беру окуня почти с каждой. У мужиков — реже, но, правда, крупнее. На шестерых они вынули пару хвостов граммов по восемьсот, тогда как мои — ровные трехсотграммовики.

К половине двенадцатого клев прекращается, мой совокупный улов — десятка полтора хороших полосатых хвостов. Ну, конечно, для Рыбинки это — слезы, но все же…

День, хожу, сверлю — все бесполезно. Клев возобновляется уже после трех, на вечернем — один-единственный полосатый, но, правда, хороший, граммов на шестьсот. Еще две какие-то странные рыбки — размером с уклейку, но сиговые (жировой плавник имеется). Раньше таких тут не ловил. Видимо, на них окунь и охотится?

Следующее утро… Ох, даже и вспоминать не хочется. Если накануне было плюс два и дождь, то теперь к рассвету — минус семь, и все, кого этот буран застал на льду, долго его не забудут.

Я пошел до лунок на лыжах, в легкой одежде. В лесу-то было тихо, а вот когда вышел на море! Уже метров через сто стало понятно, что одежда моя для погоды не подходит. Надо, наверное, было остановиться, бросить лыжи и переодеться, но я пер до лунок по навигатору, сцепив зубы, и ловил в лицо несущуюся параллельно со льдом снежную крошку. Вышел рано, в сумерки, все время сбивался с курса. Закон жанра — ветер режет до самых костей, так еще ведь и начинаешь при этом плутать. Если бы не GPS, то, скорее всего, заблудился бы.

Пока переодевался около лунок, руки перестал чувствовать. ‘Роксовские’ бахилы пришлось в срочном порядке дополнительно утеплять. А вот ОЗКашный плащ показал себя, как всегда, замечательно: надев его, я смог даже ловить на мормышку, так хорошо он защищал от ветра. Впрочем, все впустую: окуня на вчерашнем месте уже не было.

До двух часов я в одиночестве впустую махал кивком, после чего на том же старом месте из одной лунки подряд вынул четырех полосатых. Уж было обрадовался — ‘клев пошел’, так ведь дальше — как обрезало. Неподалеку ловили двое мужиков на каракате, у них тоже именно в это время прицепилось по паре штук. Видимо у окуня был какой-то очень короткий ‘выход’. После захода солнца остался еще на пару часов потюкать налима, но — тщетно.

На следующий день — солнце, мороз, тишина. За весь день — ни одной поклевки. Правда, на одной из поставух оказался-таки заслуженный налим. Около килограмма, толстый, преднерестовый.

Местное население говорит, что с окунем в этом году совсем плохо, гораздо хуже, чем в прошлом. Действительно, от сезона очень многое зависит, и чем обуславливается такая разница не понятно. Не похоже, чтобы все дело было в кормовой активности рыбы — такое впечатление, что ее там просто нет.

И в заключение — про лед. По льду уже вполне можно ездить на машине — он ровный, гладкий, толщиной почти в шнек, никаких тебе ‘двойных льдов’, которые два последних года не давали автомобилям выбраться на лед. Правда, у рыбацких экипажей есть и другие ‘естественные’ препятствия: который уже год администрация ярославской области запрещает выезд автомобилей на лед, и, в принципе, она поступает совершенно разумно. В ‘автомобильные’ годы ни одна весна не обходится без утонувших на машине. По законам статистики, всегда найдется какой-нибудь отчаянный, который свернет с наезженной дороги и сунется в гиблое место, типа устья Сити или русла Мологи.

Море и есть море. Я не раз в этот приезд наблюдал, каким оно может быть коварным. Мороз, лед дает трещины, причем, такой ширины, что в них вполне может поместиться автомобильное колесо. На следующий день — оттепель, это дело прикрывает снежком, и готово. Конечно же, наш брат-рыбак всегда найдет, как ему обмануть бдительное брейтовское ГАИ, но упаси вас господи сворачивать с наезженной дороги.