Игра на добивание

Отправным моментом, пробудившем во мне осознанный интерес к этому очень важному тактическому приему в спиннинге, послужил один заурядный, в общем-то, эпизод, имевший место без малого два десятилетия назад. В тот день я, как обычно, ловил ходовым методом на р. Нерской — спускался вниз по течению, забрасывая перед собой в интересных местах ‘колебалку’.

Щука себя никак не проявляла. Я продвинулся на несколько километров — ни поклевки. Но вот, после заброса под корни вывороченного и лежащего вдоль противоположного берега дерева, мне показалось, что блесна за что-то слегка задела, и глаз вроде бы уловил нечто, едва заметно мелькнувшее примерно в том месте, где она находилась. Скорее нет, чем да — такова была моя оценка момента. Бросив для самоуспокоения еще пару раз в том же направлении, я двинулся дальше.

Однако подспудно меня не покидала мысль, что в той точке все же была поклевка. Поэтому, когда спустя пару часов я все с тем нулем возвращался обратно, желание проверить эту самую точку не стало чем-то алогичным.

… В щуке оказалось кило восемьсот. По меркам этой подмосковной речки, такой экземплярчик был очень достойным. Ценность пойманного ‘хвоста’ была для меня тем более высокой в связи с тем, что больше шансов что-либо поймать мне так и не представилось.

‘Добить’ — значит, поймать. Но не сразу…

Выражаясь современным рыболовным сленгом, ту щуку я ‘добил’. То есть сначала она себя обнаружила, проявив интерес к приманке. Сам по себе этот момент не стал для рыбы роковым. Но вот началом ее конца он послужил, поскольку я после того имел подсказку, которой оставалось лишь удачно распорядиться…

Несколько позже я вдруг осознал, что в нашей спиннинговой практике мы пользуемся этим приемом очень часто, но не всегда отдаем себе в том адекватный отчет. Идея систематизировать все те случаи, когда рыбу удается поймать не с первой попытки, возникала не раз, но сама тема представлялась мне слишком сложной, поскольку в ней есть немало моментов, когда нам приходится домысливать происходящее по ту сторону водной поверхности, а здесь открывается очень большое поле для фантазий, не имеющих ничего общего с реальностью. Я стараюсь быть максимально критичным и к собственным мыслям размышлениям этого плана, не говоря уже о ‘сказках о потустороннем’, которые нередко приходится читать или выслушивать. Поэтому далее я постараюсь в своих выводах и заключениях больше руководствоваться реальными фактами, нежели умозрительной реконструкцией происходящего под водой.

Итак, задача, что стоит сейчас перед нами, попытаться аргументировано ответить на вопрос: что и как следует делать, чтобы рыба, которая себя ‘засветила’ — непосредственно поклевкой ли, или как-то иначе, -еще раз дала о себе знать, но уже однозначно — поклевкой, причем результативной. Собственно, это и является основной целью ‘игры на добивание’. Знание и умение пользоваться приемами этой ‘игры’ -важная составная часть мастерства спиннингиста.

‘Принцип второго заброса’, или начнем с самого простого

Скорее всего, вам знакома такая картина. Вы подматываете леску, вот уже осталось совсем немного, и должна показаться блесна… И вдруг — замечаете примерно в том самом месте бурун на поверхности воды или даже рыбий бок, мелькнувший где-то в непосредственной близости от приманки. Хищник, что достаточно очевидно, прошел за ней некоторое расстояние и, так и не отважившись ‘укусить’, развернулся и двинулся восвояси…

Теперь напрашивается заброс в том же направлении, куда пошла рыба. Уверен, что, если у вас случалось что-то подобное, вы поступали следующим образом — посылали блесну примерно так, чтобы она еще раз подвернулась щуке (а чаше всего речь в таких случаях идет о ней), и иногда это приносило успех.

Если постараться точнее передать действенность этого приема, то слово ‘иногда’ здесь, пожалуй, не очень уместно. У меня не раз бывало так, что половину всех ‘хвостов’ или даже более я брал на тех самых забросах по вышедшей за приманкой и уходящей обратно рыбе.

Лучше всего этот метод, называемый ‘принципом второго заброса’, работает на неглубоких ‘жабовниках’, где ловля в основном ведется накоротке, и саму интересующуюся приманкой щуку, прямо или по косвенным признакам, удается замечать весьма часто. Особенно показательны те дни, когда активность щуки ниже средней. Именно в такой ситуации она бывает очень нерешительной по отношению к приманке, преследует ее, но не атакует.

В тех случаях, когда идущий за приманкой хищник отказывается от дальнейшего преследованиями может вести себя по-разному. Если речь идет о хищнике-засадчике (а щука в данном контексте ведет себя как типичный засадчик), то он либо на какое-то время задерживается в том месте, где остановился, — при условии, что там есть для него что-то похожее на укрытие, — либо, если укрытие имеется где-то в стороне, сразу же уходит в направлении этого укрытия, либо кратчайшим путем возвращается в ту точку, откуда было начато преследование приманки. Принцип второго заброса предполагает прежде всего третий вариант поведения рыбы.

Например, стоя на отлогом песчаном берегу речки, вы забрасываете ‘вертушку’ под противоположный более крутой берег. Стоящая под ним в приямке щука замечает блесну и выходит за ней почти к вашим ногам. Здесь она ‘разочаровывается’ в привлекшем ее внимание объекте и останавливается. Понятно, что чувствует щука себя на открытом меляке примерно ‘как Голый Вася посреди Арбата’, поэтому она стремится тут же вернуться ‘домой’ — в ту самую точку, откуда вышла за приманкой, что и делает.

Внезапное появление чего-то потенциально съедобного, да еще и движущегося навстречу провоцирует у хищника импульсивную атаку. Времени на ‘раздумья’ у него нет… Поклевка в такой ситуации нередко бывает очень мощной. Это и понятно: щука бьет приманку в лоб, не размениваясь на характерные для обычных случаев заходы сбоку.

В такой ловле главное — быть предельно внимательным и всякий раз на финальной стадии проводки следить за происходящим позади приманки. Ну а как только заметите выход рыб (или хотя бы заподозрите — часто такие вещи происходят уже за гранью нормального восприятия), остается только грамотно распорядиться представившимся шансом, то есть правильно исполнить тот самый ‘второй’ заброс.

Хищник может пройти за приманкой не один десяток метров. Нет никакого резона дожидаться, пока он почти вернется к своему ‘логову’. ‘Добивать’ надо быстро. На то, чтобы вымотать остаток лески и выполнить заброс, требуется несколько секунд. Прикиньте, насколько за это время объект вашей охоты мог уйти от точки своего разворота, и сделайте запас еще метров пять. Туда и кладите блесну. Сам факт падения приманки в поле зрения хищника — это тоже, кстати, привлекающий момент. Так что ‘добивающий’ заброс не должен быть чрезмерно далеким.

Если преследующая приманку щука останавливается не на открытом месте, а, скажем, перед островком травы или вообще — перед каким-то объектом, который может служить ей укрытием, она, как правило, не торопится вернуться на свою исходную позицию. Самая в этом плане характерная картина наблюдается в тех случаях, когда мы ловим в ‘жабовнике’ с чередованием участков открытой воды и пятен травы. Идущая за приманкой (здесь это глиссер, Minnow Spoon и т. п.) щука останавливается перед препятствием в виде, к примеру, плотной полосы кувшинок, тогда как приманка эту полосу преодолевает.

Очень часто существенное большинство замеченных фактов внимания щуки к приманке приходится строго на момент, когда та должна вот-вот оказаться для нее недостижимой. И в данной ситуации щука, по крайней мере, не сразу уходит на ту позицию, с которой она двинулась за приманкой. Поэтому забрасывать ‘на добивание’ следует почти в ту же точку, где был замечен щучий разворот. Максимум — перекинуть ее метра на три-четыре. Здесь, опять же, не последнюю роль играет эффект близкого падения приманки.

Если по уходящему хищнику имеет смысл бросать только один раз (отсюда, собственно, и само название метода — ‘принцип второго заброса’), то щуку, остановившуюся перед препятствием, порою удается взять измором с четвертой или пятой попытки. Хотя, конечно, с каждым последующим забросом шансы становятся все меньше.

Кроме щуки, принцип второго заброса работает при ловле форели и голавля. В небольших быстрых речках эти две рыбы ведут себя очень похоже. Когда вода прозрачна, сквозь поляризационные фильтры удается проследить все от начала и до конца. Вот вы замечаете, как из-под камня в сторону вашей блесны начинает движение размытый силуэт рыбы. Хищник пристраивается за приманкой и проходит за ней десяток метров или даже более, что по масштабам малой речки много — больше полпроводки. Затем рыба разворачивается и, если вы ловите с проводкой против потока, скатывается к исходной позиции.

Если ей по пути подворачивается приманка, она атакует ее уже гораздо решительнее. Ту форельку, что вы видите на фото, удалось поймать именно на таком ‘добивающем’ забросе.

Контакт — это минус, но не катастрофа

Я долгие годы ловил щуку на ‘жабовниках’ ближнего Подмосковья. Большинство этих водоемов испытывали на себе интенсивный рыболовный прессинг, поэтому поймать в них рыбу было очень непростой задачей.

Ценность рыбалки в столь сложных, с точки зрения достижения результата, условиях была в том, что приобретенный опыт можно было эффективно использовать на самых разных водоемах. Как иногда говорят, если ловишь в Подмосковье, будешь ловить везде.

Очень важный момент, который я для себя тогда уяснил, касался ожидаемой реакции рыбы на приманку — с учетом того, как перед тем развивались события. Применительно к нашей сегодняшней теме это означало, что шансы на удачное ‘добивание’ очень сильно зависели от того, насколько рыба (большей частью — щука) успела ‘раскусить’, что же представляет собой приманка. Разумеется, лучший для нас вариант — это когда щука успела себя ‘засветить’, но до контакта дело не дошло. В этом случае вероятность ее поимки следующим забросом максимальна.

Если хотя бы легкий контакт был, шансы заметно падают. Ну а когда рыбу удалось даже секунду подержать, то есть она, скорее всего, успела посидеть на крючке и прочувствовать исходящие от приманки неприятности, попытка ‘добивания’ становилась уже почти бессмысленной. Вот из этих самых рыб — уже познавших ‘прелести’ блесен и воблеров, — как мне тогда казалось, и формировались популяции ‘умных’ щук, которых не то, что ‘добить’ было невозможно, они вообще отказывались реагировать на приманку. А если и реагировали, то только провожая ее иногда — без всякого желания атаковать. Плюс еще в рыболовной периодике я прочел пару наукообразных статей, в которых с приведением убедительных аргументов утверждалось, что в часто посещаемых водоемах хищник и в самом деле в конце концов категорически отказывается реагировать на искусственную приманку. Чтобы такого хищника поймать, надо или начать ловить на естественные приманки, или его ‘удивить’, то есть предложить рыбе нечто такое, что она еще не видела…

Несколько иначе осмыслить положение дел с ‘прессингуемыми’ водоемами поспособствовал один единственный случай, который никак не укладывался в рамки стройных правдоподобных теорий. Дело было даже не в Подмосковье, а в самой Москве — на моем ‘фамильном’ (Кузьминском) пруду.

В тот день я ловил, как обычно, окуней на ‘вертушку’, но вот неожиданно для себя вытащил вместо окуня щуренка граммов на триста-четыреста. Освободив его от тройника, я отправил щуренка обратно в воду.

Тут же откуда-то подбежал десятилетний пацан со спиннингом и начал швырять блесну направо и налево. И вдруг заброса с четвертого он вытаскивает моего щуренка! То, что щуренок был тем же самым, я и сразу почти не сомневался — щуки в пруду было очень немного. А, подойдя ближе, я и вовсе обнаружил на нижней челюсти след от тройника своей блесны. Случилось то, чего, по всем теоретическим измышлениям, не должно было случиться никогда. Рыба в часто посещаемом рыболовами водоеме была вновь поймана спустя минуту после того, как она побывала у меня в руках…

Этот эпизод стал не последним случаем такого рода, что позволило сделать вот какой вывод. Действительно, вероятность того, что рыбу, обнаружившую себя на предшествующем забросе, удастся ‘добить’, становится тем меньше, чем более основательным был ее контакт с приманкой. Одно дело -полное отсутствие контакта, другое — проба приманки ‘на зуб’, но при этом рыбу не подержали и доли секунды. И совсем другое — когда рыба уже сидела на крючках, но сошла. Даже в последнем случае и даже там, где претендентов на поимку рыбы превеликое множество, и потому она, вроде бы, должна быть предельно осторожной, все это очень реально.

Когда контакт — условие необходимое

При ловле на мелководье у нас есть возможность подсмотреть происходящее под поверхностью. А вот когда мы ловим на глубинный джиг, пока дело не доходит до контакта, то, что творится вокруг приманки, окутано тайной. Можно теряться в догадках, сколько там происходит интересного — выходов, холостых бросков и т. д. Но в данном случае отправным моментом для ‘игры на добивание’ может служить только полноценная контактная поклевка — начиная от едва ощутимого ‘укуса’ и заканчивая капитальной посадкой рыбы на крючки, элементами вываживания и сходом…

Взгляните на фото с большой щукой. Здесь есть два момента, на которые стоит обратить внимание. Возможно, вы не сразу заметили, что в кадре — не только ‘крокодил’, но и еще одна рыба. На джиговой приманке висит судачок — из тех, которых с некоторых пор принято называть ‘судаками Манненгольма’. Две рыбы, которые по весу отличаются примерно в сто раз, были пойманы с интервалом менее пяти минут строго с одной точки (с пятачка радиусом в пару метров) на одну и ту же приманку. Сначала удалось взять щуку, а потом попался и судачок. Но это так — курьез, и не более того. Для нас сейчас важнее то, что предшествовало поимке ‘крокодила’.

…Мы встали на точку, как то и положено, на некотором удалении от закоряженного свала, с глубокой стороны от него. Не с первого заброса, но довольно скоро я ощутил поклевку, подсек — и рыба была на крючке. Снасть позволяла чувствовать себя уверенно, и потому я сразу же попытался подать рыбу на себя. Однако сдвинуть ее с места не получилось, спиннинг согнулся колесом, его вершинка покачивалась вверх и вниз, что было лишним доказательством того, что на другом конце лески был не пень, а что-то одушевленное. Впрочем, это и так было ясно. Более того, я сразу понял, что имею дело со щукой весом от пяти-шести килограммов и выше, так как более мелкую — уже буквально через секунду после подсечки удается сдвинуть с места.

Так продолжалось еще несколько секунд, и вдруг леска ослабла. Сход… Вымотав леску, я осмотрел твистер. На ‘резине’ были явные следы больших щучьих зубов. Подправив приманку, я продолжил ловлю.

Максимум на третьем забросе вновь последовала поклевка. Поначалу все развивалось один к одному: то же ощущение большого веса, невозможность сдвинуть рыбу с точки, но потом все пошло по более приемлемому для нас сценарию, и щуку удалось-таки ‘уговорить’. Крючок вошел капитально, пробив жесткое небо. Достать его оттуда оказалось делом не очень простым. Так что шансов у почти полупудовой щуки на сей раз не было.

Мы специально осмотрели ротовую полость рыбы и сразу нашли то, что искали. В двух-трех сантиметрах от того места, откуда был извлечен крючок джиг-головки, мягкие ткани оказались расцарапаны. То есть на первой поклевке крючок зацепился в этой точке, но он прошел не ‘навылет’, а по касательной — слегка задев за кожицу. Потому щука и сошла.

Собственно, у меня не было особых сомнений, что обе поклевки были ‘на совести’ одной и той же щуки. Если не считать недоразумения с микросудаком, то больше поклевок на точке и около нее не было, хотя мы вдвоем продолжали там ловить еще примерно около получаса. Да и вообще — два ‘крокодила’ под одной корягой уживаются еще реже, чем два медведя в одной берлоге.

Я позволил себе очень подробно описать этот произошедший в Разнежье случай, поскольку он может служить хорошей иллюстрацией того, что ‘игра на добивание’, когда мы ловим на джиг крупную рыбу, оправдана даже в той ситуации, в которой эта рыба успела посидеть на крючке. Создается такое впечатление, что матерая щука, почти не имеющая естественных врагов в своей водной среде, далеко не сразу ‘сознает’, что с ней может произойти что-то непоправимое. Поэтому агрессивность подавляет в ней инстинкт самосохранения, и крупная щука в гораздо большей степени склонна атаковать приманку повторно, чем хищная рыба меньшего размера.

Вообще, в практике джиговой ловли подобных случаев бывает немало. Ну а ‘добивание’ хищника после поклевки, на которой он даже не укололся, это тем более — почти каждодневное явление. Здесь, правда, сложно утверждать однозначно, что после пустой поклевки нам удается поймать именно ту рыбу, что перед тем атаковала приманку. Я не хочу заработать репутацию сказочника-теоретика, поэтому не буду говорить об этом с абсолютной уверенностью. Но все косвенные признаки свидетельствуют, что именно так оно и происходит. Из этого следует, что после холостой поклевки при ловле на глубинный джиг рыбу не только можно, но и нужно ‘добивать’. Если, конечно, вы по-настоящему желаете ее поймать. И самое правильное — действовать просто и быстро.

Ошибка, которую не надо повторять

Я мог ограничиться одной фразой, но, как выясняется, далеко не все стремятся идти к цели кратчайшим путем. В итоге рыба, которую при правильных действиях легче поймать, чем не поймать, так и остается не пойманной.

От многих приходилось слышать совет, что при пустой поклевке, чтобы хищник клюнул еще раз, приманку надо как можно быстрее поменять. Например, взяла рыба на ‘вертушку’, но не попалась — ставь воблер, не удалось поймать после поклевки на красный твистер — предложи лимонный виброхвост. Логика проста, как пирожок без начинки: хищник успел понять несъедобность ЭТОЙ приманки, поэтому ему надо подбросить ДРУГУЮ…

Хотя ранее я и сам согласился с тем, что с каждым контактом с приманкой вероятность следующего контакта только уменьшается. Из того отнюдь не вытекает, что замена приманки способна внести перелом в эту закономерность. Более того, кардинальная замена типа приманки скорее и вовсе обнулит ваши шансы, поскольку модель поведения хищника часто бывает такой, что на один вид спиннинговых приманок он реагирует, на другой — нет. С цветом все менее очевидно, но, если от него что-то и зависит, то повторную поклевку скорее удастся спровоцировать на приманку той же расцветки.

Самое правильное — оставить все, как есть, и постараться максимально точно воспроизвести тот заброс, на котором была поклевка. Важно не тратить время на замену приманки еще и потому, что сразу после поклевки хищник пребывает в агрессивно-взвинченном состоянии и решительнее атакует приманку, если та в этот момент оказывается рядом. Через минуту-другую он ‘остынет’…

Единственный момент, который, на мой взгляд, оправдывает оперативную замену приманки, связан с мерой ее зацепистости. Если, например, вы, как это часто практикуется на водохранилищах, ловили на джиг-незацепляйку, имеет смысл после пустой поклевки поменять ее аналогичную приманку с открытым крючком. Едва ли на нескольких ближайших забросах она успеет найти свою роковую корягу, а вот при повторной поклевке шансов будет побольше.

Уйти, чтобы вернуться

В самом начале этой статьи я привел пример, в котором рыбу удалось ‘добить’ не сразу, а спустя несколько часов. Это, по первому впечатлению, противоречит тому, что было только что сказано — о необходимости действовать предельно быстро. Но, если разобраться, никакого противоречия здесь нет -просто речь идет о разных временных масштабах.

Действительно, когда мы говорим о ‘добивании по горячим следам’, все определяется максимум несколькими минутами. Если ‘добить’ сразу не получилось, но мы не оставляем попыток поймать рыбу в той же точке, то это на принятом языке называется ‘выдрачиванием’. Бывает, что и оно дает свой результат, но все же с большей гарантией удается поймать, дав точке (и соответственно — рыбе на ней) отдохнуть порядка часа или более.

Если вы достаточно хорошо знаете акваторию, то у вас есть более или менее обширный выбор известных точек, на которых вы в основном ловите. На некоторые из них по ходу дела обязательно возвращаетесь, особенно на те, где были нереализованные поклевки. И действительно, повторное посещение ‘засветившихся’ точек значительно чаще приносит результат, чем попытки поймать там, где при первом проходе ничего примечательного не было. Это я могу засвидетельствовать на основании своего опыта ловли как на малых речках, так и на водохранилищах. Поэтому, если вы ловите ходовым методом, постарайтесь выбирать маршрут так, чтобы на обратном пути можно было заскочить на те точки, где при первом посещении были поклевки, а число пойманных ‘хвостов’ оказалось несколько меньшим числа этих поклевок.

Охота на ‘волчью стаю’

Если вы ловите рыбу со льда, то, вероятно, вам знаком следующий прием. Окуневую стаю, стоящую изначально у дна, подтягивают в верхние слои воды, постепенно укорачивая спуск лески. Это позволяет добиться экономии времени — не надо ждать, пока легкая мормышка погрузится почти до самого дна.

В последние год-два я убедился, что подтягивать стаю окуней можно и в сезон открытой воды — и не по вертикали, а в горизонтальном направлении. Тот окунь, которого вы видите на фото, один из многих, что удалось поймать этим методом. Мы просто посчитали, что будет лучше, если избавим ‘ранимую общественность’ от лицезрения горы рыбьих тел в лодке, поэтому предпочли ограничиться одним вполне нейтральным снимком.

А вообще картина была примерно следующей. Заякорившись на ‘стрелке’ основной реки и притока, мы начали обкидывать сектор, в котором двумя днями ранее неплохо половили стайного окуня. Поклевок не было, поэтому я решил бросить в сторону и несколько дальше. Буквально на первой же ‘ступеньке’ окунь ‘съел’ виброхвост. Последующие забросы показали, что окуневая стая держится от лодки на расстоянии более сорока метров, что, с учетом легких головок, было на пределе досягаемости. Можно было просто поднять якорь и подойти поближе, — окунь-то рыба не из пугливых. Но я решил, наоборот, попробовать подтянуть окуней к лодке. Прежде этот прием мне несколько раз удавался.

…Вот на крючок джига сел следующий окунь. Вместо того чтобы, пользуясь мощью катушки, тут же выводить его на глиссирование, я дал окуню немного погулять, а затем стал медленно подматывать леску.

Кто-то из моих знакомых сравнил как-то окуней с волками. Те же стайные методы охоты и та же передающаяся от одного другому агрессия. Когда подтаскиваешь окуня, вокруг него нередко вьется еще с десяток, а то и более — все с грозно поднятыми спинными плавниками, готовые наброситься на приманку -только дай!

Подчеркнуто медленное вываживание подсеченного окуня способствует формированию вокруг него ‘клубка’ из других окуней. ‘Клубок’ нередко удается подтянуть к лодке. В тот раз это удалось.

Зная, что стая в любой момент может разбежаться, мы работали в два спиннинга в ‘противофазе’: один вытаскивает окуня, другой тут же забрасывает. Поддерживая таким образом постоянное напряжение в стае ‘волков’, нам, похоже, удалось ‘перебить’ их всех. Поклевки вдруг резко кончились, и забросы любых других направлениях тоже не приносили результата.

Итог был таков: три с лишним десятка крупных окуней на двоих минут за семь-восемь. ‘Скорострельность’ неплохая, но я, в первую очередь, хочу отметить не это, а то, что ‘волчью стаю’ удалось подтянуть. В данном конкретном случае это пусть и не имело особой мотивации, но случаи бывают разные, в том числе и такие, когда ловишь с берега, и приблизиться к рыбе нет никакой возможности. Так что имейте в виду на будущее…