Ловля лосося осенью на Белоусихе

Лицензионный лов семги на реках Кольского полуострова стал уже привычной составляющей отечественного любительского и спортивного рыболовства, а также иностранного рыболовного туризма. Среди таких признанных рек-грандов как Варзуга, Поной, Кола, Восточная и Западная Лицы, Титовка, Йоканьга, Варзина, Рында и Харловка, не затерялась и скромная речушка Белоусиха, которая тоже имеет своих преданных поклонников. К их числу относится мой старинный мурманский друг и заядлый спиннингист Сергей Волковский, который, при малейшей возможности вырваться на рыбалку, стремится в первую очередь к своей ненаглядной Белоусихе. У меня же на Мурмане другая сердечная привязанность — шаловливая Золотая речка, однако добираться до нее архисложно из-за труднодоступности, и возможно только во время отпуска, поэтому в выходные дни я всегда рад составить рыболовную компанию Сергею. Особенно приятно выбраться на волю под конец летнего сезона, когда уже практически нет кровожадных насекомых, зато в изобилии ягод и грибов. Самое время пожировать на дарах природы!

Воспользовавшись замечательной погодой, побаловавшей Заполярье в середине сентября, мы отправились на Белоусиху под закрытие семужьей рыбалки и, заодно, по грибы, по ягоды. Рассвет еще только обозначился, а на обочинах Серебрянского шоссе уже нескончаемой вереницей стояли машины, в которых томились в предстартовом ожидании мурманские грибники. Старенький красный жигулёнок Сергея мчал нас на восток по оживленной дороге, то кого-то обгоняя, то — пропуская вперед. Северная тайга закончилась где-то на тридцатом километре, остались позади ёлочки-сосёночки, и раскинулась впереди, от края до края, просторная березовая лесотундра. Красота такая, что аж душа поет! Ведь всего неделю назад природа была в монотонной зелени, а теперь вон сколько вокруг красно-желтого разноцветья, калейдоскопом сменяющегося за бортом. Это так ночные заморозки на краски расстарались, возвестив о приходе осени-художницы. Зато днем-то как тепло — на солнышке за двадцать градусов приятно пригревает. Одним словом, настоящее бабье лето на дворе.

От Мурманска до Белоусихи почти полтораста километров. Мы преодолели уже полпути, когда из-за горизонта на безоблачное васильковое небо выкатился пышущий томным жаром вселенский ‘колобок’. Дорога пошла вверх, вскоре исчезли последние корявые берёзки, а вместе с ними и машины грибников. Перед нами распростерлось тундровое горное плато, где вечно свистит ветер, и на макушке плоскогорья виднеются развалины бывшей метеостанции. Подъехали к развилке с указателями. Исподволь взыграла озорная мысль про то, что здесь, в гольной тундре, вместо скучной железяки со стрелочками можно было бы на радость проезжающим поставить богатырский былинный камень с высеченной надписью ‘Прямо пойдешь — в Териберку попадешь, вправо свернешь — Дальние Зеленцы за Туманным найдешь’. И оригинально весело получилось бы, и в старинном славянском стиле. Избрав второй маршрут, мы покатили под уклон и опять оказались в березовой лесотундре, раскинувшейся в широченной пойме бывшей реки Воронья. Да, бывшей, потому что некогда многоводную и своенравную реку превратили в каскад Серебрянских ГЭС, и с тех пор у местной семги остался только один реальный путь на нерест — в нижний, доГЭСовский, левый приток под названием Белоусиха. Нам, впрочем, туда же, но по иному поводу. За разговорами о предстоящей рыбалке миновали две дамбы Верхнесеребрянского водохранилища, потом мелькнула до боли знакомая нам обоим отворотка на поселок гидроэнергетиков Туманный, где много лет жил и работал, вволю охотился и рыбачил ностальгически взгрустнувший вдруг Сергей. Обогнув по нижней дороге плотину Нижнесеребрянского водохранилища и проехав еще с десяток верст вдоль оставшегося от Вороньей ‘хвостика’, наша машина затормозила в рыболовном лагере ‘Белоусиха’. Окинув ревнивым взглядом знакомые по прежним годам джипы еще сладко дремлющих в теплых вагончиках прибалтов, мы деликатно разбудили заведующего базой, оформили лицензии и поспешили на речку.

Как и на любом другом обжитом водоеме, рыболовы на Белоусихе тоже дали названия уловистым и приметным местам. Проскочив по гряде мимо пустой в это маловодное время ‘Первой ямки’, мы расположились на бурном каскаде ‘Три ямки’. По свидетельству моего друга, семга здесь есть практически всегда, но на этом сказочном по красоте месте ее пытаются ловить все, поэтому надо очень расстараться, чтобы соблазнить на хватку рыбину, перед носом которой каждый день назойливо крутятся вертяшки, вихляют колебалки и снуют ‘мухи’. Мы не стали нарушать общую традицию и тоже начали тщательно прощупывать блеснами эти бурные омуты. Сергей сразу же поставил свой любимый Droppen-Fish, который я подарил ему больше десяти лет назад, когда мы с ним впервые попали на Харловку. Всегда приятно вспомнить о том, что взял он тогда на него, прицепленного к скромной чешской лесочке диаметром всего лишь 0.3 мм, три свеженькие — только что с моря, боевые семужины на 9, 8 и 5 кг, а заодно пару горбушин, которых местные рыболовы почему-то ядовито обзывают лещами. С тех пор на этой блесне, соблазнившей не один десяток благородных лососей, поменялось несколько тройников и двойников, поблекла и пообтрепалась латексная рыбка, но Сергей верит в свой рыболовный талисман, отказываясь пока заменить его на новый, и бережно носит в ‘элитной’ обойме вместе с красным ‘колокольчиком’ Blue fox № 4 и уловистыми самоделками. В моем арсенале, кроме ‘колокольчиков’, есть избранное от Mepps, Myran, Colonel, Conger и HRT, а также горячо любимый ‘Жучок’ Insect датской фирмы Jensen. Питаю слабость к воблерам, но на резвой малютке Белоусихе они, как впрочем и колебалки, могут пригодиться лишь кое-где по большой воде, да на просторных ямах, которых тут всего-то ничего.

Битый час мы упорно соревновались в меткости заброса, и дважды тщательно, но тщетно прочесали и Верхнюю, и Среднюю и Нижнюю Ямки, причем сквозь поляризационные очки не заметили даже намека на присутствие рыбы. Вспомнилось, как в первый наш совместный сюда приезд Сергей на первом же забросе зацепил в Нижней Ямке рыбину на 4 кг. И потом, уже без меня, у него были удачные выходы к этому месту, причем в людные дни. А все потому, что он подобрал оригинальный ключик к этой капризной ямке, но попросил пока никому его не давать.

С сожалением оставив в покое так и нераспечатанные ‘Три ямки’, мы встали на набитую тропу и отправились к мелководному порогу по прозвищу ‘Стиралка’, что в переводе с обиходного означает ‘стиральная доска’. Поднявшись от болотистого берега на беломшанное плато и вдоволь налюбовавшись сказочным осенним пейзажем поймы Белоусихи, потопали дальше и вскоре вошли в красивое березовое редколесье под не менее красивым названием ‘Вишневый сад’, где на сплошном ягельном ковре краснели шляпки подосиновиков. Только не сейчас! Сначала рыбалка, потом уже грибы, иначе будет ни то, ни сё. По обоюдному согласию наш тандем в этих чеховских кущах распался и, спустившись с крутояра к речке, я начал облавливать ‘Стиралку’ снизу, а Сергей в это время уже спешил по тропе вверх по течению к любимой ‘Козырной ямке’, откуда берет свое начало так оригинально названный порог.

Мое рыболовное сафари по сверкающему на солнце бурляще-шумящему потоку продолжалось почти час, а в результате удалось подцепить лишь небольшую кумжечку. Тут, не особо скромничая, самое время пояснить, что для ловли рыбы на таких узких и мелководных ступенчатых порогах, как ‘Стиралка’, где меж крутых заросших берегов частенько гуляет порывистый ветер, требуется практическое мастерство и идеально отлаженная снасть. Без этого соваться в бурные водные дебри со спиннингом — только попусту леску рвать и блесны топить. Для меня предпочтительнее подниматься вверх по порогу и делать забросы под разными углами против течения, так как в этом случае можно контролировать ход блесны практически на всем пути ее следования, да и рыбу меньше тревожишь, заходя к ней с хвоста. Если же бросать вниз или поперек течения и потом тащить внапряг, то при всех стараниях и ухищрениях рабочий путь блесны будет значительно короче, а траектория ее движения малоуправляемой, поскольку под мощным напором воды любая вертяшка быстро вылетит на поверхность и бесполезно поскачет по ней, стукаясь о торчащие над водой камни. Попытаетесь применить блесны потяжелее — с зацепами намучаетесь. Таким образом, жесткие условия ловли рыбы на ступенчатых порогах диктуют выбор конкретной тактики ужения, которая требует от спиннингиста точного заброса и быстроты реакции, чему в значительной мере способствует правильный подбор элементов оснастки — снасть, как говориться, должна ‘строить’. Исходя из накопленного опыта считаю, что наиболее функциональными в условиях порогов являются мягкие удилища длиной 2.7-3.1 м с активной вершинкой и реальным тестом от 5-10 до 25-30 г, а также скоростные безынерционные катушки с мгновенным реверсивным стопором, легко срабатывающей дужкой и фрикционным тормозом в ‘хвосте’, который всегда под рукой. Как ни хороша плетеная леска, но она совершенно беспомощна в стычке с камнями, так что лучше пользоваться качественной мононитью 0.25-0.35 мм. При ловле семги и кумжи на мелководье в быстром вихревом водном потоке наиболее универсальными показали себя вертяшки № 3-4 массой 6-10 г с легким включением, устойчивым вращением и тугим, без ‘трясучки’ ходом. Обычно у таких блесен широкий лепесток с разлетом 30-45о, и ничего лучшего, чем фирменные ‘колокольчики’ Blue fox и классические модели Mepps, посоветовать не могу, хотя сейчас появилось столько доступного разнообразия, что можно встретить и другие интересные поделки. Очень рекомендую ставить эластичный металлический поводок длиной 15-20 см. И вовсе не потому, что следует опасаться лососевых зубов, но именно на этом отрезке происходит наиболее быстрый износ лески при контакте с камнями. Вот, пожалуй, и все о премудрости снасти, а остальное — дело техники и практики. К примеру, чтобы положить вертяшку точно в цель и моментально взять ее движение под контроль, я обычно выполняю заброс над головой, при необходимости притормаживая леску указательным пальцем по рабочему краю шпули, а перед самым падением блесны в воду захлопываю лесоукладыватель коротким движением ручки вперед. От щадящей привычки бережно перекидывать дужку рукой здесь придется отказаться, иначе вместо рыбалки будете заниматься в основном спасением своего дорогого ‘железа’. Спиннинг держу почти вертикально, поскольку так проще маневрировать им при проводке блесны среди торчащих из воды камней. Вертяшки предпочитаю вести на минимально возможной скорости под самой поверхностью, поскольку у меня сложилось твердое убеждение, что в этом случае местные лососи хватают блесну и почаще, и поувереннее. Облавливать следует не только заманчивые ямки и вымоины за камнями. Попробуйте погонять вертяшки по узким приглубым стремнинам и по-над сливами — это хоть и рискованные, но весьма добычливые места. Дерзайте, а нам, однако, пора обратно на Белоусиху.

Изрядно подустав балансировать в сногсшибательном потоке воды на скользких и шатких камнях ‘Стиралки’, я выбрался на берег и как-то не сразу приметил в тенёчке возле ‘Козырной ямки’ пригорюнившегося Сергея, нервно смолившего цигарку. Сразу вспомнился сказочный вопрос ‘Что ты, молодец не весел, что ты голову повесил?’. А повесил голову Сергей оттого, что успел до моего прихода подержать на крючке пару рыбин, но обе вырвались буквально из рук. Да-а, на таком ‘пятачке’ с классическим вываживанием шибко сильно не развернёшься — ямка всего пять на десять, вдобавок крутой, заросший березой берег с валунами, а вниз по порогу — частокол камней. Первая из отметившихся рыбин, что была покрупнее, рванула туда, рванула сюда, покрутилась, выдохлась, легла на бочок, а потом из последних сил вдруг заскочила за большой валун и в результате этой возни сошла. Вторая семужина зацепила тройник мясистым краем верхней челюсти, и как Сергей с ней ни осторожничал, на короткой леске она в руки не далась. Вот и весь сказ. Он — погоревал, я — посочувствовал. Собрались и отправились дальше с надеждой на удачу.

У Сергея вообще на ‘Козырной ямке’ вечно какие-то приключения. То рыбина себя покажет, блеснув боком, но на вертяшки никак не реагирует, хоть ты тресни, однако через полчаса домоганий вдруг бросается на выбитый под маленькую ‘Уралку’ черенок мельхиоровой ложки из ‘элитной’ обоймы. То, помотавшись на крючке по яме, семга вдруг рванет вверх по течению через слив сквозь непроходимую понизу теснину, и поминай, как звали, если не удастся остановить и развернуть. С другой стороны, несмотря на неудачи, это место остается у Сергея самым трофейным. А мне здесь, на Белоусихе, между прочим, вообще пока нечем похвастаться, поскольку шел я по ней всего лишь четвертый раз, и максимум, чего добился за предыдущие выходы, так это издали поглядел на маленькую семгу-тиндочку (мелкие самцы летнего хода), которая попрощалась со мной в первом же своем воздушном кульбите.

Выше ‘Козырной ямки’ берега Белоусихи расступаются, и речка растекается вширь, превращаясь в череду мелких перекатов и плёсов. Тут в осеннее маловодье особо рассчитывать не на что, но мы все же на всякий случай терпеливо облавливаем мало-мальски подходящие для стоянки рыбы места. От этого педантичного занятия меня отвлек необычный по тональности птичий посвист, доносившийся сквозь шум воды с противоположного берега. Приглядевшись, я заметил четырех оляпок, коротко перелетавших между валунами. Эти птицы здесь встречаются часто, но попадаются у воды обычно в одиночку и голоса не подают, поэтому их певческий дар был мне до сей поры незнаком. А тут вдруг целое семейство перепархивает вверх по течению, минорно насвистывая что-то лирическое.

День близился к полудню, и нас по речке обошли запыхавшиеся конкуренты. Ясное дело, что они спешат в ‘Каньон’, где, кстати, и Сергею в середине лета везло на солидную добычу. Однако мы шибко вдогонку не торопимся, поскольку убеждены, что ‘у каждого в реке своя рыба, а в лесу — свои грибы’. Поэтому, демонстративно искупав свои блесны в крохотной ямке ‘Под лопухами’, с оглядкой продвигаемся в сторону ‘Секретного фарватера’. Ну так на то он у нас и секретный, чтобы подкрасться к нему незаметно для окружающих и рыбы.

Я маленько подзадержался в пути, поэтому когда на подходе к укромному месту услышал призывный возглас друга, то, сбросив рюкзак и приставив к березке спиннинг, схватился за фотоаппарат. Поспел вовремя и с удовольствием отщелкал несколько кадров в процессе вываживания семужины. Рыбина попалась буйная, причем опять на Droppen-Fish, и носилась по яме, как необузданная лошадь, выскакивая иногда на поверхность и взбрыкивая хвостом. Однако эти шумные маневры с давлением на психику ничуть не смутили Сергея, и вскоре укрощенная попрыгунья оказалась на берегу, где я сфотографировал ее вместе с радостным победителем. Триумфатор прикинул, что в рыбине должно быть где-то 4 кг, и даже может быть с хвостиком, однако с тех пор, как я завел себе немецкие электронные весы Kern, рыбацкое желание обычно расходилось с мнением ‘гадского динамометра’, который и на этот раз безжалостно зафиксировал более скромные 3 кг 655 г. Резонно заметив, что ‘такая точность здесь на фиг никому не нужна’ и при взвешивании крупной рыбы вполне можно обойтись отечественным пружинным безменом, где привычная и милая сердцу шкала ‘плюс-минус полкило’ позволяет фривольно трактовать полученные данные, не то что эта ‘дурацкая штуковина’, которую ‘спрячь дома от греха подальше и не трави душу’, Сергей соскреб с рыбины чешую, прилепил ее к бланку лицензии и сел писать отчет о выловленном экземпляре.

Пока мой друг возился с заполнением рыбоохранной ‘декларации’, а потом виртуозно шкерил уже порядком подлошавшую семгу-икрянку, мне оставалось только старательно прощупывать ‘Секретный фарватер’ в надежде выцарапать оттуда еще чего-нибудь. Однако добровольно покинуть обжитую ямку желающих не нашлось, поэтому пришлось идти на крайние меры, рискуя единственным оставшимся у меня ‘Жучком’. Эту хитрость применяю только тогда, когда почти не сомневаюсь, что рыба есть, но стоит она скорее всего прямо под сливом, и блесну или не чувствует за спиной, или же просто так капризничает. Если отправить вертяшку прямо в слив, выждать несколько мгновений, чтобы она в свободном падении почти достигла дна, а затем быстро начать подмотку, то есть реальный шанс соблазнить рыбину на атаку. Однако малейшая неточность или промедление будут стоить потери блесны, которая навсегда останется под водой в расщелине между камнями.

Чтобы не маячить рядом со сливом на виду у предполагаемой рыбы и иметь возможность свободы маневра, я отошел в другой конец ‘Секретного фарватера’ и сделал пару пристрелочных забросов для ‘анализа движения блесны в низвергающемся турбулентном потоке’. Теперь осталось только положить вертяшку точно в цель и дать ей опуститься почти на дно. Ох уж это ‘почти’, которое стоило мне потери некоторых любимых блесен, включая пару Insect. Ладно, чего уж тут, на закрытии, мелочиться, ведь начало следующего сезона ждать теперь аж 9 месяцев. Поэтому, собравшись с духом, посылаю датского ‘Жучка’ в самое водяное пекло.

Надо же, как угадал! Долгожданный удар последовал сразу, как только завелся лепесток, и вот уже рыбина мечется у дна ямы, сверкая розовато-серебристым боком. Зову Сергея, который, выхватив из моего кармана фотоаппарат, отскакивает в сторону, чтобы запечатлеть самые волнительные моменты рыбалки. Вежливо, не форсируя, вываживаю лосося. Кругом валуны, и семгу за хвостовой стебель тут просто так не ухватишь, а по-другому ее голыми руками на короткой леске не взять. Поэтому даю рыбине немного пошарахаться по фарватеру, а когда она, притомившись, выходит к поверхности и начинает заваливаться на бок, не спеша подвожу ее к берегу и, быстро сжав ‘рукоятку’, выхватываю трофей из воды. Ура! Вот и я с первой лицензионной добычей на этой речке. Правда семга потянула всего лишь на 2.5 кг, однако это ничуть не убавило радости от победы, ведь гораздо важнее те азартные обстоятельства поимки, которые надолго запомнятся во всех деталях.

Всё, друзья, отрыбачились мы на этот год. Теперь надо перекусить на ‘кровях’ и отметить это дело. Ну а лучшего места для пикника, чем возле ‘Каньона’, придумать трудно.

На плацдарме у ‘Каньона’ несколько рыболовов пытались, но видимо тщетно, оправдать лицензии. Ловили они там, где им удобнее — на плёсе с медленным течением. Сергей, как сторожил этих мест, критически оценивая их шансы заметил, что осенью в солнечную штилевую погоду здесь с блеснами и ‘мухами’ делать нечего, поскольку вся летняя рыба уже заняла преднерестовые позиции на быстрой воде, а ‘осёнка’ (традиционное поморское название рыбы осеннего хода, которая будет нереститься только через год и, поэтому, чтобы продержаться в реке без пищи всё это время, она отъедается в море, наливаясь розовато-оранжевым жиром по самые жаберные крышки) еще не подошла — рановато. Расположившись над ‘Каньоном’, мы посовещались и решили не лезть со своими умными советами к тем, кто внизу, а насобирали дровишек, запалили костерок, поставили кипятить воду для чая и вальяжно приступили к трапезе с разбором полетов. После традиционного у нас заключительного тоста ‘А чтобы не в последний раз!’, потекли за чаем приятные ностальгические воспоминания о былых рыболовно-охотничьих вылазках славных времен нашей дальнезеленецкой молодости. А вокруг бушевало бабье лето и так пригрело, что даже засуетилась пропавшая было к этому времени мошкара и зазвенели еще оставшиеся в живых комары. Сергей не удержался от соблазна оставить себе еще чего-нибудь на память об этой удачной рыбалке и спустился в ‘Каньон’ с фотоаппаратом, дабы запечатлеть ярчайшие краски северной осени на фоне зеркальной глади воды. Я тоже не устоял. Эх, красотища-то какая!

Пора, однако, собираться в дорогу, чтобы на обратном пути неспешно и с наслаждением пособирать подосиновики в ‘Вишневом саду’. И на завтра у нас тоже грандиозные грибо-ягодные планы, связанные с массовой заготовкой на зиму волнушек и брусники в районе Верхнесеребрянского водохранилища. Переночуем в Туманном у друзей Колесниковых, с которыми давно уже не видались, посидим за столом, обсудим наши возможности на охотничий сезон. А сюда, на Белоусиху, мы сей год обязательно еще вернемся, но уже ближе к снегу, чтобы побродить с ружьями среди высоких кочек на болотах и по шатровым облетевшим березнякам в поисках побелевших куропаток. Так что не прощаемся. Пока-пока!